Читать книгу "Вор и тьма  - Сергей Куц"

Одним из них являлся Альбрехт Огсбург собственной персоной! Кровь и песок! Глянув на отца Томаса, я обнаружил, что инквизитор тоже узнал младшего брата императора Карла.

Второй… Что за дьявольщина! Я не в силах разглядеть его облик до конца! Что-то отводило взор, когда поднимал взгляд до лица этого человека. Мог рассмотреть лишь ничем не примечательный плащ.

Десять теней, кроме Алисы и той, что оставалась посреди побоища, окружили нас. Не убежишь! Хотел было посмеяться над мыслью о побеге, но не до веселья. Я слышал собственное тяжелое дыхание; шумно испускал из себя воздух и монах. Запустение вот-вот откроет нам свою истинную суть. Из огня да в полымя, и это про нас.

Никто из явившихся не произнес ни звука, пока не заговорил герцог Альбрехт:

— Развяжите их.

Великан поднял меня на ноги. С необыкновенной легкостью, как ребенка. Силища, заключенная в нем, была нечеловеческая, и от него самого веяло чем-то противоестественным; тогда я еще не мог объяснить, чем веяло от громилы, укрытого черным плащом.

Стальное лезвие разрезало путы, скоро я был освобожден от орочьих веревок, и в тот же миг тяжеленная лапища, упавшая на плечо, заставила опуститься на колени. Как гора придавила! Я не смог бы подняться при всем желании. Обреченно вздохнул, подчиняясь исполинской мощи, и неожиданно великан убрал руку с моего плеча. Но только для того, чтобы схватить за волосы и приставить к шее острие кинжала.

Я зло заскрежетал зубами, однако невольно задрал голову — дабы избавиться от боли. Громадина в черном плаще не церемонился и оттянул волосы назад больше, чем требовалось. Сучий ублюдок! Крепко держит!

Смотрю на происходящее словно свысока. Наверное, физиономия у меня такая же перекошенная, как у отца Томаса. Церковник пребывал в том же положении, что и я, только великан держал лысеющего инквизитора не за волосы, а вцепившись в подбородок.

Я пытался вслушаться в дыхание громилы, но не уловил ни вдоха, ни выдоха. Был ли он живым существом из плоти и крови?

— Ради него ты покинула место, откуда не могла уйти? — требовательно спросил у племянницы кардинала Альбрехт Огсбург.

Почтительно поклонившись, Алиса Кайлер обернулась к имперцу.

— Да, высший.

Герцог наполовину вытащил из-под плаща правую руку в перчатке того же черного цвета. Растопырив пальцы, держал ее ладонью к земле, а затем резко сжал кулак. Алиса согнулась от боли. С уст тени сорвался девичий, почти детский крик. Она стонала, схватившись руками за живот, и всхлипывала.

Альбрехт Огсбург, член императорской фамилии, пользует магию! Герцог снова распрямил пальцы и, тут же скрючив, начал двигать ими, будто скреб когтями внутри Алисы. Та уже выла. Пошатнувшись, она едва не упала, но смогла устоять на ногах. Тогда имперец резко дернул рукой, и леди Кайлер закричала в полный голос. Свалилась наземь и, держась левой рукой за живот, поползла ко мне.

Попыталась ползти, потому что терзавшая ее боль сделалась невыносимой. Сорвав маску, она посмотрела на меня. По лицу Алисы текли слезы, а в глазах застыла мука и надежда. Она смогла продвинуться на один фут, когда колдовство нанесло новый удар. Алиса вновь завыла, словно раненый зверь, и съежилась в комок.

Что-то перевернулось в моей душе. Более всего на свете мне захотелось защитить ее! В груди горело пламя, я возненавидел Альбрехта Огсбурга всем сердцем.

— Остановись! — зарычал я. — Иначе убью!

Я дернулся, и кончик кинжала вонзился в шею. По коже потекла струйка горячей крови. Хищный оскал, застывший на физиономии герцога, превратился в кровожадную улыбку. Он упивался дьявольской пыткой вкупе с моим отчаянием и беспомощностью, а я мечтал вцепиться ему в глотку, вогнать пальцы в глаза, разорвать имперца на части. Я жаждал отплатить ему за муки Алисы! Но не мог ничего! Только шевельнусь, и стальное лезвие войдет в шею по гарду! Проклятый пепел!

Альбрехт Огсбург начал медленно поднимать руку. Вдруг подумалось, что жить Алисе осталось всего несколько мгновений. Проклятье! Я ненавидел герцога; всматривался в него — водянистые глаза на костлявом лице, темные жидкие волосы, седеющая бородка клинышком и тонкие усики — чтобы запомнить Огсбурга навсегда. Когда-нибудь доберусь до тебя!

— Довольно! — Над орочьей стоянкой прозвучал сильный голос.

Блеск в очах герцога погас. Подчиняясь окрику, он опустил руку в черной перчатке и спрятал ее под плащ.

— Слушаюсь, Великий Господин, — произнес имперец, покорно склонив голову.

Тот, кому повиновался герцог Альбрехт, приблизился на три шага. Я по-прежнему не мог узреть мага выше плеч. Вероятно, у него имелись причины скрываться, но, признаюсь, мне было плевать на него. Я не сводил взора с Алисы Кайлер. Племянница кардинала лежала, уткнувшись лицом в бурый мох. Она содрогалась от беззвучного рыдания, однако же боль как будто оставила ее. Меня переполняло сострадание к Алисе, и одновременно я думал о том, сколь прекрасны ее растрепанные золотистые волосы. Во мне смешались совершенно разные и странные чувства.

— Среди избранных не столь много хороших кинжалов, — заговорил неизвестный. — Не стоит ими разбрасываться.

Я слышал рекомое магом, как все другие звуки вокруг, но его слова одновременно словно бы раздавались внутри моей головы.

— Это они?

— Они, мой повелитель. — Брат императора Карла встал рядом с колдуном.

— Да, первая кровь очень сильна в них.

Чародей разглядывал меня. Не знаю, как, но я понимал, что он оценивает меня.

— Ночная крыса, — сказал маг, — вы мешались под ногами. Слишком самостоятельны, а моя игра в Лерпо не терпела неопределенности. Помню тебя. Тогда я был человеком и не разглядел в приемном сыне старого Джавано первую кровь. Упустив тебя, Фотий Катаний совершил большую ошибку. Но он в прошлом, а ты в моих руках.

Я не верил собственным ушам! Нашел его! Убийцу Старика и всех моих братьев! О Харуз! Вот он! Предо мной! На орочьей стоянке Алиса сказала, что ночных крыс уничтожил кто-то из могущественных слуг Низверженного. Маг назвал его имя — Фотий Катаний, но почему он сейчас говорит так, словно олицетворяет себя с ним?

Проклятье! Не важно! Убью его! На какое-то время я потерял рассудок и не осознавал, что это я во власти мага, а не наоборот.

Плюнуть бы в его незримый лик, бросить проклятие и пообещать месть! Клянусь, я не боялся ни его, ни черной магии, ни смерти. Ничего! Однако лишь мычал. Я не мог открыть рот: невидимая сила сомкнула мои уста, не позволяя даже пискнуть. Я снова дернулся, получив новый порез. Выругавшись про себя, попытался унять охватившее меня бешенство. Погоди, Николас! Тише.

— Ты тоже будешь полезен, — неизвестный обращался теперь к монаху, — первая кровь есть и в тебе.

— Никогда! — Взор Томаса Велдона пылал. — Избави меня, Господи, от обольщения богомерзкого и злого…